Тренды: архаизация благотворительности

Некоторые эксперты считают, что необходимость быстро помочь любой ценой отбросила на несколько лет назад и благотворительность, и общество в целом.

В чем проявился возврат в прошлое и когда мы вернемся к современным стандартам помощи, Агентству социальной информации рассказывают эксперты — директор благотворительного фонда «Старость в радость» Елизавета Олескина и исполнительный директор Благотворительного собрания «Все вместе» Кира Смирнова.

Выжить любой ценой?

«Я бы не сказала, что произошла архаизация отдельно взятой благотворительности, скорее — некая архаизация общества в целом», – размышляет в беседе с АСИ Елизавета Олескина.

Она считает, что пандемия обострила в людях инстинкты, отодвинув на второй план «социальную надстройку»: «Когда в одном подопечном интернате заболели и персонал, и жильцы, в городке началась буквально «охота на ведьм», нянечкам только что не поджигали дома, – рассказывает она. – Это архаика проявилась? Да. Это архаизация благотворительности? Нет. Людьми начал чаще управлять страх, древний страх за свою жизнь».

«Коронакризис» обострил проблемы тех, кто и так заперт: детей, людей с инвалидностью и пожилых людей в интернатах, заключенных и др. Администрациям и властям показалось самым удобным отрезать их от внешнего мира, чтобы те выжили, и закрутить гайки. Но каким стало качество жизни без возможности увидеть близких людей и выйти на улицу?

В одном из подшефных интернатов «Старости в радость» в разгар локдауна мужчина 72 лет покончил с собой.

«Отношение к жителям интернатов как к собственности администрации, с которой можно обращаться по принципу «нам так удобней», — это огромный шаг назад», – подчеркивает Олескина.

Проблема — не исключительно российская. АСИ публиковало перевод итальянского исследования «Друзей общины Святого Эгидия», где отмечалось: противоэпидемические меры в интернатах для пожилых людей «произвели обратный эффект. Например, срочное закрытие учреждений от посетителей… никак не помогло, более того, усилило страдание множества пожилых людей, в особенности людей со спутанным сознанием, которые уже два месяца не видят никого из близких людей и им нелегко объяснить почему. <…>

Множатся драматичные рассказы о людях, умерших в одиночестве, о прощании с родными через планшет [по видеосвязи], о томительном ожидании, оканчивающемся скорбным сообщением. Это национальное (и международное) явление выражает один из худших аспектов глобализации, какие мы только могли себе представить».

Фонд «Старость в радость», с одной стороны, постоянно напоминал о важности общения, активного досуга, психологического спокойствия для подопечных интернатов, с другой — поддерживал персонал. «Мы уже накопили кредит доверия у сотрудников интернатов и не требовали «расшибитесь, но обеспечьте моральную поддержку», – объясняет директор фонда, – а приходили со словами: «Мы вам можем доставить ноутбук, планшет для видеосвязи, зефир и вафли для чаепитий», — и не только для проживающих, но и для самого персонала, который работал в экстренных условиях. В большинстве случаев получалось».

Елизавета Олескина убеждена, что необходимо «всеобщее умягчение нравов» и что это общая задача в том числе НКО, но и тут эпидемия отбросила нас назад.

Изменились не только фонды, но и доноры

Кира Смирнова обращает внимание, что во время пандемии ощутимо изменилось поведение доноров благотворительных организаций. «Был входящий запрос от доноров, которые сами предлагали помощь тем, кто непосредственно помогает в борьбе с ковидом. Но это привело к перекосу в сборе пожертвований: на СИЗы, гуманитарную помощь, другие подобные «примитивные» нужды было собирать достаточно легко. А на текущие программы фондов сборы упали очень сильно».

Фонд «Живой» за самый тяжелый период эпидемии собрал 176 млн рублей на средства индивидуальной защиты, что в несколько раз больше, чем весь бюджет фонда за прошлый год, рассказывает Смирнова. Но при этом основные сборы на взрослых больных катастрофически сократились. «Собрали много, но тем, кому помогали до этого, не смогли помочь в том же объеме. И это уже достаточно серьезный перекос».

30% российских НКО в регионах приостановили деятельность или сократили объем работы, выявило исследование Содружества Добрых городов. В апреле почти треть респондентов полностью или частично прекратили свою работу, а более половины столкнулись с проблемами при выплате зарплат. Значительная часть организаций не имела стабильного зарплатного фонда и до наступления кризиса: каждый десятый в команде — волонтер, каждый пятый работал по договорам услуг.

На апрель каждая пятая НКО-участница опроса приостановила проекты, каждая 10-я отправила сотрудников в неоплачиваемый отпуск. При этом количество обращений за помощью в одни НКО возросло на 30%, в другие упало примерно на столько же — в зависимости от профиля работы организации и от того, насколько активно она проявила себя с начала пандемии.

Эта ситуация у Киры Смирновой вызывает опасения.

«Доноры, которые приучались фондами к системной, «умной» помощи, а не только к адресным форматам, сейчас переключились на форматы более простые и понятные. И здесь есть риски: во-первых, у доноров заканчиваются деньги, потому что кризис не отступает, а только разгорается. Во-вторых, переключившись на такие форматы сиюминутной помощи, перестают реагировать на просьбы о системной поддержке».

Собирать деньги на повышение качества жизни, например на работу психологов, стало гораздо сложнее: «Мы откатились на некоторое количество лет назад, когда было очень сложно представить, что можно собирать деньги на какие-то сложные системные проекты, долгосрочные, у которых нет сиюминутного эффекта», — добавляет исполнительный директор «Все вместе» в беседе с АСИ.

Анализ на прозрачность

Локдаун выявил также, что многие НКО в организации своей работы отстают от требований времени и без пандемии. Среди 232 опрошенных в ходе исследования Фонда поддержки и развития филантропии «КАФ» некоммерческих организаций 35 % отметили, что их проекты неэффективно работают в удаленном формате, около 25% не устраивают технические условия удаленной работы. Сотрудники четверти НКО не могут наладить коммуникацию в удаленном режиме.

А некоторые организации стали собирать деньги на экстренные нужды при помощи личных банковских карт, вернувшись к тому, от чего благотворительный сектор уходил в течение нескольких лет.

Кира Смирнова напоминает, что отказаться от карт не так сложно, как кажется: «Недавно мы помогали отказываться от карточек зоозащитной организации из Ханты-Мансийска «Дай лапу». Они, не обладая какими-то специальными техническими навыками, буквально за два дня настроили себе сайт, используя бесплатные инструменты, которые подготовила «Теплица социальных технологий». В первый же месяц после этого люди подписались на рекуррентные платежи общей суммой 10 тыс. рублей. Так что организация, во-первых, совершенно не потеряла в объеме собираемых средств, во-вторых, больше людей смогли узнать про эту организацию и про то, что она работает прозрачно. Когда крупные московские организации говорят, что проще собрать на карточку, я всегда вспоминаю этот пример».

По материалам АСИ