Антонова Ирина Александровна

Фамилия директора Музея изобразительных искусств имени Пушкина известна каждому, кто любит высокое искусство. Ирина Александровна Антонова — такое же сокровище музея, как и самые ценные его экспонаты.

В 1945 году она пришла работать в музей научным сотрудником, а в 1961-м стала его директором. Её знаниями, энергией, трудолюбием и интересом к жизни восхищается вся страна. Ирина Александровна Антонова 50 лет руководит музеем, вникая в каждую деталь музейной жизни.

Её высокая репутация в мировом музейном сообществе позволила Музею имени Пушкина представить у себя уникальные шедевры мировой живописи из крупнейших зарубежных художественных собраний. В советский годы в ГМИИ им. А.С. Пушкина состоялись легендарные выставки «Москва - Париж» и «Москва - Берлин». 

В 1974 году в Москву привезли знаменитую Джоконду. К музею выстроилась многокилометровая очередь. Люди приезжали посмотреть на шедевр из других городов. Произойти этому чуду помогла настойчивость Ирины Александровны, которая непрестанно атаковала просьбами привезти мировой шедевр Леонардо Да Винчи в Москву министра Фурцеву. До 1974 года Мона Лиза побывала только в США и Японии!

«Брежнев пришел посмотреть «Москву — Париж» на следующий день после закрытия. Его окружение безумно волновалось: все очень боялись, что повторится история с Хрущевым в Манеже, когда разметали всех и был огромный скандал. Когда мы с Брежневым шли по выставке, члены политбюро постоянно просили не показывать ему те или иные картины, например Кандинского. А я отвечала, мол, что значит «не показывать», когда мы идем прямо напротив этих работ. И, конечно, рассказывала обо всех экспонатах. Когда мы дошли до Белого зала, Брежнев увидел вдруг портрет Ленина работы Александра Герасимова. Брежнев эту картину знал, потому что она висела в Кремле, и очень обрадовался, потому что, наверное, это была единственная знакомая ему вещь на всей выставке. Он тут же попросил книгу отзывов и написал очень хороший комментарий» - рассказывала Антонова об историческом событии в одном из интервью.

«Я в течение шести лет — два раза по три года — была вице-президентом Международного совета музеев. И однажды, когда я была в Лувре, его директор пригласил меня к себе на обед. А надо сказать, что директор Лувра живет в самом Лувре — в небольшой квартире на территории комплекса: положение обязывает. И вот я пришла в эту квартиру, где уже был Марк Шагал. Так мы и познакомились», - вспоминала Ирина Александровна.

Я запомнила Шагала необыкновенно улыбчивым человеком. Однажды, когда он приехал в Москву, я два часа водила его по Пушкинскому музею. Он очень вдумчиво осматривал все экспонаты, вживался в каждую картину, но при этом постоянно оглядывался и спрашивал, где его жена. А она все время шла рядом с нашими сотрудниками. И вот он в очередной раз спрашивает: «Ирина Александровна, а где моя жена?» А я говорю: «Вы что, боитесь ее потерять?» — на что он ответил: «Да нет, ее потерять невозможно. Я ее боюсь».

Про Сталина и репрессии

«У нас в стране есть такая привычка: мы все время олицетворяем время и людей с режимом, при котором жили люди. Жил при Сталине – значит, сталинист. Все гораздо сложнее. Даже если человек не вышел на Лобное место и не кричал против – это не значит, что он «за», что он поддерживает. У моей мамы стоял у входа в квартиру чемодан с теплыми вещами для папы, потому что мы постоянно боялись, что его, как старого коммуниста, репрессируют» «То, что Сталин умер – это было огромное удовлетворение. И надежда».

О годах оттепели Ирина Антонова вспоминала со слезами на глазах: нельзя было представить в сталинское время, что будут появляться такие выставки, нельзя было себе представить, что будут снимать такое кино… «Мы были как на качелях тогда», - вспоминала Ирина Александровна, - «то огромная выставка Пикассо, то Хрущев едет в Манеж и громит там картины».

«Дом Шанель давно хотел в Пушкинском выставить свои платья. Но мы же не галерея моды. И я им предложила найти то, что объединяет модельера и Россию. Вот тогда это интересно для публики и связано с искусством. И нашли точки соприкосновения. Габриэль Шанель помогала Сергею Дягилеву в работе над «Русскими сезонами» в Париже. Мы представили на выставке не только вещи из ее первых коллекций, но и пересечения с русским искусством, которых у нее хватало. А у меня с Шанель особая связь. Однажды папа отправился в Париж по работе и привез маме флакон духов. Это была невиданная роскошь. Пользовалась она ими нечасто. Только для особого случая, например для похода в театр. И после этого я обожала открывать шкаф, в котором висело мамино платье. Открываешь дверку, а оттуда запах французских духов! Я могла долго вдыхать этот аромат...», - вспоминала Ирина Александровна.

Вот выставки, которые состоялись в музее в 2000-х годах: «Встреча с Модильяни» (2007), «Тернер. 1775–1851» (2008), «Футуризм. Радикальная революция» (2008), «Пикассо в Москве» (2010), «Сальвадор Дали» (2011), «Кандинский и «Синий всадник» (2011), «Караваджо» (2011), «Воображаемый музей. К 100-летию ГМИИ» (2012), «1000 лет золота инков» (2013). Тут перечислены только самые крупные, а было еще много небольших экспозиций.

«Я до сих пор помню детский сон. Будто бы ночью я проснулась и подошла к окну. Смотрю: по площади идут солдаты. В большом чане варится асфальт, а вокруг него сидят беспризорники – обычная картина Москвы 20-х годов. Солдаты идут. А за ними идет моя мама. И она уходит совсем. И я кричу: «Мама, ты куда?» Ну… Это синдром одиночества, возникающий у ребенка трех-четырех лет, который остается один. Этот сон внезапно наступающего одиночества прошелся по моей жизни и, может быть, кое-что объясняет в некоторых поступках, действиях и привязанностях», - рассказывала Ирина Александровна.

В 1947 году Антонова вышла замуж за известного советского искусствоведа, автора академических трудов по искусству Западной Европы. Они были вместе 64 года. Своего супруга Ирина Александровна называла своим вторым университетом. «Муж умер в преклонном возрасте, ему было больше 90 лет, но я никогда не заставала его просто так – у него в руках всегда была книга. Это сделало из него понимающего и глубоко разбирающегося в искусстве человека», - рассказывала она в одном из интервью.

Ирина Александровна упоминала о том, что иногда ссорились они весьма основательно. «Но у нас ни разу не возникло желания покинуть друг друга. Он-то был мне очень нужен… Это был счастливый шанс моей жизни», - всегда добавляла Антонова.

Ирина Антонова – удивительный человек, она не просто свидетель истории, а непосредственный участник. Ее судьба тесно переплетена со всеми потрясениями XX и XXI веков. «Я пришла в музей 10 апреля 45 года, а через месяц случилась Победа. В этот день нам разрешили уйти с работы. Мы ходили к посольствам Америки, Англии, Франции – это ведь союзники, мы же победили вместе. Потом на Красную площадь, обнимались, целовались, плакали... Но после мы вновь вернулись в холодное, неприветливое здание музея. Вдруг случилось то, что стало для меня знаком: я останусь здесь навсегда», - часто повторяла Ирина Александровна в своих интервью.

Ирина Александровна скончалась от осложнений после перенесенного коронавируса 30 ноября 2020 года в возрасте 98 лет. Эта удивительная женщина успела мудро и точно высказаться и о пандемии, охватившей мир: «карантин стал хорошим временем, чтобы задуматься и музейщикам, и зрителям, и художникам о том, какова роль художественной культуры в жизни человека. У нас появилось свободное время, чтобы размышлять. Хотя время, конечно, никогда не бывает свободным. Но именно сейчас нужно решить, что именно каждому из нас важно: пройтись с ребенком по саду, взять в руки книгу, посмотреть что-то из киноклассики. В общем, появился большой объем времени, чтобы себя открыть. Это важное испытание для человека. Здесь много ракурсов. Это и вопросы нашего контакта с миром: идут ли они по накатанной или, может быть, пора сойти с привычной колеи. Мы все получили незапланированный кусок времени для себя. Надо воспринимать его как подарок, использовать его с максимальной пользой», - одно из последних ее высказываний на злобу дня…